7
Три молчаливых фигуры стояли у одинокой могилы. Слов не было. Только тихая грусть и застывшие слезы на глазах Александры Михайловны. «Железная» бабушка выглядела сейчас просто несчастной женщиной.
Вдали закаркала ворона, и Стася поморщилась – атмосфера была мрачной. Она абсолютно не воспринимала ситуацию. Не понимала, зачем люди вообще приходят на кладбище. Это место пустынное и безликое. И если бы не фотография улыбающейся Алисы на мраморном надгробье, она бы никак не сопоставила холодную плиту с умершей девушкой. Та жила в ее воспоминаниях. И традиция посещения кладбища казалась Стасе бредовой.
Чтобы хоть как-то отвлечься, она украдкой наблюдала за Егором. Открытое пространство поселкового кладбища совершенно не защищало от ледяных порывов бушующего ветра. Но Аравин, казалось, не замечал невыносимого холода. Широкие плечи расправлены, спина ровная. На лице холодная маска. Невозможно было понять, о чем думает этот человек. И понимает ли вообще, что происходит? Переживаний на его лице не было. Глаза, будто стеклянные, уставились в одну точку и застыли. Стасе хотелось стукнуть его, заставить очнутся. Но, естественно, она этого не сделала.
Алиса как-то сказала, что Егор очень честолюбивый человек. Он всегда стремился быть лучшим буквально во всем. Но при этом Стася, четвертый год наблюдая за его карьерой, никогда не видела на этом лице триумфа победителя. Да, пускай даже простой улыбки. Он воспринимал достижения как должное, не давал себе расслабиться ни на секунду. Только двигался вперед. Со стороны казалось, что ему все совершенно безразлично. Но так ли это?
Мысли Стаси вернулись к утренней встрече на кухне. Пристальное внимание Аравина бесконечно смутило девушку. Словно после этого осмотра что-то могло измениться.
Она тщательно причесывалась и заплеталась у себя в комнате, но совершенно не предполагала, что Егор обратит на нее хоть какое-либо внимание. Помня их последнюю и единственную встречу, когда Аравин удостоил ее несколькими взглядами в квартире отца и ни одним по дороге домой, девушка думала, что в этот раз будет также. Это она знала каждую черточку его лица, изучая часами фотографии на ноутбуке. Она с замиранием сердца следила за каждым боем. Именно она переживала, когда атака соперника достигала цели. Когда кожа Егора трескалась от наносимых ударов, заплывали глаза… Потому что по-другому не могла. Алиса будто внушила Стасе заботу и волнения о нем. Привязанность к человеку, которого она фактически не знала.
Краем глаза наблюдала, как Аравин в последний раз положил руку на надгробие. Провел костяшками по ледяному мрамору, а затем развернулся и широким шагом вышел из ограды.
Проводила его тоскливым взглядом. Еще немного, и она снова будет лицезреть только фотографии. Стася читала интервью менеджера Аравина по поводу того, что скоро будет назначен день первого титульного боя Егора, и подготовка к нему пройдет в Испании. А значит, его долгое время не будет в стране. Она радовалась возможности Егора завоевать титул чемпиона. И в тоже время сильно переживала, как пройдет бой.
Уходя с кладбища, вслед за Аравиным, Стася вздохнула с облегчением. Но у самых ворот их встретила Нина Михайловна. Та приехала вопреки указаниям сестры. И Стася испугалась, что им придется еще раз вернуться к могиле. Но не тут-то было. Баба Шура, увидев Нину Михайловну, будто получила встряску, «подобрала сопли» и стала недовольно отчитывать сестру:
– У тебя что, слуховой аппарат барахлит? Я же сказала – езжай прямо в ресторан!
– Я подумала… – начала было оправдываться старшая сестра.
– Подумала она! – тут же перебила ее Баба Шура. – Чем там думать уже? – она свирепо оглядела наряд сестры и, задержав взгляд на модельных ботиночках на миниатюрном каблучке, фыркнула. А затем возмущенно сказала: – Вырядилась! Гусыня городская! Снег накатан, упадешь и рассыплешься! Не соберем!
На морщинистом лице Нины Михайловны появилась снисходительная улыбка.
– Тоже мне! За своими костями смотри! Не я ведь год назад с поломанной рукой ходила!
– Это было полтора года назад! Уже и с памятью проблемы? – мастерски парировала баба Шура.
– Куда уж мне! Ты, вон, даже забыла поздравить с днем рождением Степана Аркадьевича, – попыталась уколоть в свою очередь Нина Михайловна.
– Нужен мне твой Степан Аркадьевич, как горькая редька! Я просто не хотела его поздравлять, – баба Шура откровенно врала.
Стася помнила, как она тогда причитала, что забыла поздравить приветливого соседа. Про себя девушка, конечно, посмеялась. Отвернувшись в сторону, попыталась спрятать улыбку. И неожиданно столкнулась с внимательным взглядом Аравина. Улыбка застыла на лице. По телу прошел озноб. Уставившись в темные глаза, Стася попыталась определить причину интереса Егора.
Он недовольно свел брови, но взгляд не отвел.
– Иди к машине. Холодно, – словно сквозь вату донеся его тягучий голос.
Впервые за сегодняшний день он обратился непосредственно к ней. А ведь утром даже не соизволил поздороваться.
Не реагируя на приказ, Сладкова продолжила рассматривать мужчину. Детально разглядывала уже знакомые черты лица, наслаждаясь реальным «изображением». Мощные скулы, прямой нос, тонкие, но не жесткие губы и притягательные карие глаза. Ей нравилось все! Нравилось, как Аравин стриг волосы, оставляя лишь короткий черный ёжик на голове. До него хотелось дотрагиваться, ощущая собственноручно, колется ли он? Нравилась его смуглая ровная кожа и мелкие, будто «битые» пиксели, шрамы.